Самодельный цирк мой выглядел так: маленькая
комнатка, семь на три метров; вместо сидений старый низкий, но широкий диван и
прабабушкины расшатавшиеся стулья; для пущего эффекта стены с ободранными
обоями мы заделали клочками ткани из маминого чемодана, и вышли милые заплатки
от пола до потолка. Антуражем для нас, актеров, был маленький черный стульчик и
выкраденный у начальницы-крестной из квартиры (она на две недели умотала в
отпуск) стильный барный стул.
Гости – самые лучшие люди, родные не крови, а по
духу. Правда, любящие опаздывать, курить в антракте прямо в зале, поэтому не
курящие предпочитали выходить на кухню, и между нашими репликами делать замечания.
Что ж остается – таков жанр самодеятельного нашего представления.
Когда она обыскивала
шкаф-купе, сваливая на пол грязную помятую одежду, ее мобильный зазвонил. Она
вяло и невнятно ответила:
- Да, мам.
- Ален, ты уже
проснулась? Как дела?
- Только встала, даже
помылась, но ничего не соображаю. В полнейшей прострации.
- А? – переспросила
женщина.
- Все хорошо! –
передернуло Алену, и она закричала в трубку.
- Что такие нервные?
Все из-за той статьи? Такова жизнь, привыкни! Да, встречаются на свете сволочи,
не всем же тебя любить. Поэтому успокойся.
Алена горько
усмехнулась:
- Ты мне говоришь, что
жизнь дерьмо, и предлагаешь успокоиться?
